Для того, чтобы
попробовать разобраться в этом вопросе, необходимо понять для себя,
с кого начинается ближний.
Очень часто сталкиваешься с тем, что муж,
жена, дети, родители - понятия далеко отвлеченные от слова "ближний".
На них как бы отдельная этикетка, ярлык, который свидетельствует о
чьей-то никому больше не подвластной собственности: моё - и всё. Об
этом лишний раз напоминает существующее в природе человеческих
взаимоотношений чувство ревности, кк ответная реакция на
посягательство на чужое добро.
Таким образом, мой муж, жена, мои дети
предназначены совершенно для другой любви, получают совершенно
другую заботу и внимание, чем соседи по дому, сослуживцы, продавцы в
магазине - словом, не мои. И, как ни странно, именно с этих "чужих"
начинается наше понятие о ближнем. Не зря же многие неоднозначно
воспринимают слова заповеди "Возлюби ближнего, как самого себя".
Однажды я услышала категоричное заявление
по этому поводу: "Что вы! Полюбить ближнего невозможно. Себя -
пожалуйста. Детей, супруга - тоже. Здесь просто вынужден любить -
другого выхода нет, обязанность. А ближний на то и ближний, что он
сейчас есть рядом, а завтра его нет".
Всё это заставляет задуматься над деформированностью нашего сознания,
искажением понятий о ближнем и любви к нему. Чем, в таком случае,
отличаются члены семьи от простых прохожих на улице, какими "привилегиями"
они обладают, что заслуживают больших "почестей" с нашей стороны?
Почему радость и боль семьи для нас имеет
другой эмоциональный оттенок? Наш эгоизм делает своё дело. Желания
счастья только для себя приводит к разделению людей на "своих" и "чужих".
У каждого в глазах немой вопрос: "А что ты можешь сделать для того,
чтобы мне было хорошо?" Если ничего, то такой ближний уже не
интересен, не нужен, мы к нему равнодушны. Это качество
нарабатывается нами в течение жизни, оно не наше, чужое,
нечеловеческое. Чтобы убедиться в этом вспомните себя в детстве или
посмотрите на детей. Они всем без выбора улыбаются, смотрят открытым
бескорыстным взглядом, любят, потому что любят. Помню, как мне в
детстве нравилось со всеми здороваться. На улице в городе всегда
много прохожих. Забежишь вперед мамы на несколько шагов - и тёте или
дяде: "Здрасьте!" Я любила так делать, потому что люди сразу
улыбались, это говорило о том, что они свои, родные, близкие. Надо
же, я до сих пор помню их тепло!
Получается, утрируя понятие любви к
ближнему, мы духовно обнищали. И, если уж согласиться с тем, что
члены семьи - это тоже ближние, то мы и их не любим. Почему? Мы все
думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле
очень часто мы умеем только лакомиться человеческими отношениями. Мы
думаем, что любим человека, потому что у нас к нему ласковое чувство,
потому что нам с ним хорошо, но любовь - нечто гораздо большее,
более требовательное. Теперь представьте,
что вы полакомились вкусной шоколадной конфеткой, насытили своё
чрево, удовлетворили своё желание сделать себе приятное. Опять
забота только о своём собственном благополучии. А, когда у мужа (жены)
проблемы на работе или ребёнок приносит "некрасивый" дневник,
проявляем ли мы к ним любовь, не раздражаемся, не укоряем, не давим
"на больную мозоль", не "сверлим" ли их самолюбие? Скорей всего
именно с этих позиций наша "любовь" и начинается. Тогда кого же мы,
исходя из этого, любим?! Только себя. Ведь нарушено наше
драгоценнейшее спокойствие.
"Когда я нахожусь лицом к лицу с человеком,
которого вижу глазами любви, не глазами безразличия или ненависти, а
именно любви, то я приобщаюсь к этому человеку, у нас начинается
нечто общее, общая жизнь. Восприятие человека происходит на глубине,
которая за пределами слов, за пределами эмоций". (Антоний Сурожский)
А что общее в семье? Только быт, хозяйство. Об этом лишний раз
говорит реклама по "Русскому Радио" одной юридической конторы,
обращаясь в которую по вопросу бракоразводного процесса, "довольная"
жена оставила мужа лишь с аквариумом. Да что реклама! Очень часто мы
говорим любимым людям: "Это твои проблемы. Это твой ребёнок. Это
твоя жизнь". Сквозь эти слова сочится холодное безразличие. На
человека можно смотреть безразличным взором—и тогда мы ничего не
увидим, мы замечаем только внешние проявления, черты лица,
расцениваем человека так же, как мы расцениваем всё прочее: собаку,
лошадь или предмет, который мы хотим купить. Нам надо учиться видеть
человека таким, какой он есть в самой своей глубине, в самой своей
сущности, и соответственно к нему относиться.
Очень часто своей властью над своими
родными, заключаемой в словах "мой", "моя", "мои", мы хотим из них
сделать то, что нам нравится, что мы хотим в них видеть с позиции
своих понятий о любви. Словом, хотим "слепить" человека так, чтобы
его можно было хоть за что-то любить. Мы забыли о том, что
единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте -
это его любить; любить не его добродетели, а несмотря на то, что он
несовершенен, любить просто потому, что он человек, и потому, что
человек так велик и так прекрасен сам по себе. В это мы можем верить
всегда. Мы не всегда можем это видеть, только глаза любви могут нам
позволить прозреть это.
С чего же начинается любовь к ближнему? К
мужчине, к женщине, независимо от того, муж это или жена, мать или
отец, дочь или сын?
Тайна любви к человеку начинается в тот
момент, когда мы на него смотрим без желания им обладать, без
желания над ним властвовать, без желания каким бы то ни было образом
воспользоваться его дарами или его личностью - только глядим и
изумляемся той красоте, что нам открылась.
У читателя,
обремененного и без того многими жизненными проблемами, может
возникнуть вопрос о том, для чего и зачем ему нужно любить ближнего.
Исходя опять из какой-то выгоды для себя. В таком случае можно ещё
более углубить понятие о ближнем и вспомнить, что мы-то тоже чьи-то
ближние. И не "чьи-то", а большой и, к сожалению, давно недружной
семьи, называемой человечеством. Ни в одном молитвослове мы не
встречаем молитв о здравии, духовном и телесном благополучии для
какой-то отдельной личности, для кого-то в единственном числе. Всюду
соборность, все обо всех и для всех. Единство в желании и прошении
счастья, здоровья и любви всем людям, ближним, как самим себе,
давало человечеству непобедимую силу в борьбе со злом.
И когда я - самодовлеющая единица, мне
хватает меня самого - получается распыление общества. В конечном
итоге, не остается ничего от того дивного, чудного единства, которое
могло бы существовать между людьми.
